Неточные совпадения
В это время внизу, в
маленьком кабинете князя, происходила одна из часто повторявшихся между родителями
сцен за любимую дочь.
— Ну, и пускай
Малый театр едет в провинцию, а настоящий, культурно-политический театр пускай очистится от всякого босячества, нигилизма — и дайте ему место в
Малом, так-то-с! У него хватит людей на две
сцены — не беспокойтесь!
Забыв поблагодарить, Самгин поднял свои чемоданы, вступил в дождь и через час, взяв ванну, выпив кофе, сидел у окна
маленькой комнатки, восстановляя в памяти
сцену своего знакомства с хозяйкой пансиона. Толстая, почти шарообразная, в темно-рыжем платье и сером переднике, в очках на носу, стиснутом подушечками красных щек, она прежде всего спросила...
Алина выплыла на
сцену маленького, пропыленного театра такой величественно и подавляюще красивой, что в темноте зала проплыл тихий гул удивления, все люди как-то покачнулись к
сцене, и казалось, что на лысины мужчин, на оголенные руки и плечи женщин упала сероватая тень. И чем дальше, тем больше сгущалось впечатление, что зал, приподнимаясь, опрокидывается на
сцену.
На
сцене разыгрывалось нечто непонятное:
маленький, ловкий артист изображал боксера с карикатурно огромными бицепсами, его личико подростка оклеено седой, коротко подстриженной бородкой, он кувыркался на коврике и быстро, непрерывно убеждал в чем-то краснорожего великана во фраке.
Артиста этого он видел на
сцене театра в царских одеждах трагического царя Бориса, видел его безумным и страшным Олоферном, ужаснейшим царем Иваном Грозным при въезде его во Псков, —
маленькой, кошмарной фигуркой с плетью в руках, сидевшей криво на коне, над людями, которые кланялись в ноги коню его; видел гибким Мефистофелем, пламенным сарказмом над людями, над жизнью; великолепно, поражающе изображал этот человек ужас безграничия власти.
«Хозяйка, самовар!» И пойдет суматоха: на
сцену является известный погребец, загремят чашки, повалит дым, с душистой струей, от
маленького графинчика, в печке затрещит огонь, на сковороде от поливаемого масла раздается неистовое шипенье; а на столе поставлена уж водка, икра, тарелки etc., etc.
Эти
маленькие семейные
сцены выкупались вполне счастливыми минутами, когда Зося являлась совсем в другом свете.
Привалов остался и побрел в дальний конец
сцены, чтобы не встретиться с Половодовым, который торопливо бежал в уборную вместе с Давидом. Теперь
маленькая грязная и холодная уборная служила продолжением театральной
сцены, и публика с такой же жадностью лезла смотреть на последнюю агонию умиравшей певицы, как давеча любовалась ее полными икрами и бесстыдными жестами.
Плохонький зал, переделанный из какой-то оранжереи, был скупо освещен десятком ламп; по стенам висели безобразные гирлянды из еловой хвои, пересыпанной бумажными цветами. Эти гирлянды придавали всему залу похоронный характер. Около стен, на вытертых диванчиках, цветной шпалерой разместились дамы; в глубине, в
маленькой эстраде, заменявшей
сцену, помещался оркестр; мужчины жались около дверей. Десятка два пар кружились по залу, подымая облако едкой пыли.
— Это удивительно! но она великолепна! Почему она не поступит на
сцену? Впрочем, господа, я говорю только о том, что я видела. Остается вопрос, очень важный: ее нога? Ваш великий поэт Карасен, говорили мне, сказал, что в целой России нет пяти пар
маленьких и стройных ног.
Женатый на цыганке, известной своим голосом и принадлежавшей к московскому табору, он превратил свой дом в игорный, проводил все время в оргиях, все ночи за картами, и дикие
сцены алчности и пьянства совершались возле колыбели
маленькой Сарры.
По блестящему паркету разгуливали в вычурных костюмах и первые «персонажи», и очень бедно одетые
маленькие актеры, хористы и хористки. Они мешались в толпе с корифеями столичных и провинциальных
сцен и важными, с золотыми цепями, в перстнях антрепренерами, приехавшими составлять труппы для городов и городишек.
Здесь бывали многие корифеи
сцены: Н. К. Милославский, Н. X. Рыбаков, Павел Никитин, Полтавцев, Григоровский, Васильевы, Дюков, Смольков, Лаухин, Медведев, Григорьев, Андреев-Бурлак, Писарев, Киреев и наши московские знаменитости
Малого театра.
В Городище действительно разыгралась
маленькая семейная
сцена. Харитина не захотела даже выйти на берег и на все уговоры только отрицательно качала головой. Галактион махнул рукой.
Но вот, среди разговора молодых женщин с кухаркой, раздается
маленький шум за
сценой; кухарка пугливо прислушивается и говорит: «Никак, матушка, сам приехал»…
Перед ней прошел целый ряд
маленьких и ничтожных в отдельности
сцен и разговоров, ярко осветившихся теперь одним словом: жених.
Ко всевозможным переменам и пертурбациям в составе большого и
малого дворов Прейн относился почти индифферентно, и его жизнь катилась вольно и широко, как плохая сама по себе, но дружно разыгранная на
сцене пьеса.
В последнее время Братковский имел
меньше времени для свиданий с Аннинькой, потому что в качестве секретаря генерала должен был присутствовать на консультации, где вел журнал заседаний и докладывал протоколы генерала, а потом получил роль в новой пьесе, которую Сарматов ставил на домашней
сцене. С секретарскими работами Аннинька мирилась; но чтобы ее «предмет» в качестве jeune premier [Первого любовника (фр.).] при всех на
сцене целовал Наташу Шестеркину, — это было выше ее сил.
На Лушу этот
маленький эпизод подействовал крайне тяжело, и она просидела все время в уборной, пока Прасковья Семеновна кричала и плакала на
сцене.
— Иду в ад и буду вечно пленен! — воскликнул он, простирая руки кверху; но пол за ним задвинулся, и с противоположной стороны вошел на
сцену Калинович, сопровождаемый содержателем театра, толстым и оборотливым
малым, прежде поверенным по откупам, а теперь занимавшимся театром.
Распорядясь таким образом, князь пригласил, наконец, Калиновича по-французски в столовую, где тоже произошла довольно умилительная
сцена поздравления. Первый бросился к отцу на шею
маленький князь, восклицая...
Михайлов остановился на минуту в нерешительности и, кажется, последовал бы совету Игнатьева, ежели бы не вспомнилась ему
сцена, которую он на-днях видел на перевязочном пункте: офицер с
маленькой царапиной на руке пришел перевязываться, и доктора улыбались, глядя на него и даже один — с бакенбардами — сказал ему, что он никак не умрет от этой раны, и что вилкой можно больней уколоться.
Я был на спектакле в
Малом театре. Первая от
сцены ложа левого бенуара привлекала бинокли. В ней сидело четверо пожилых, степенного вида, бородатых мужчин в черных сюртуках. Какие-то богатые сибиряки… Но не они привлекали внимание публики, а женщина в соболевом палантине, только что вошедшая и занявшая свое место.
Ченцов, дома даже, стал гораздо
меньше пить; спал он постоянно в общей спальне с женой, хотя, конечно, при этом прежних страстных
сцен не повторялось.
Но когда, по временам, даже и в нем поднимался какой-то тусклый голос, который бормотал, что все-таки разрешение семейного спора самоубийством — вещь по
малой мере подозрительная, тогда он выводил на
сцену целую свиту готовых афоризмов, вроде «Бог непокорных детей наказывает», «гордым Бог противится» и проч. — и успокоивался.
— На
сцене Малого театра в Москве роль Филатки исполнял П. М. Садовский, а Петербурге в ней дебютировал А. Е. Мартынов.] — столичные актеры, игравшие Филатку, оба играли хуже Баклушина.
Тою порой, пока между приезжими гостями Бизюкиной происходила описанная
сцена, сама Дарья Николаевна, собрав всю свою прислугу, открыла усиленную деятельность по реставрации своих апартаментов. Обрадованная дозволением жить не по-спартански, она решила даже сделать
маленький раут, на котором бы показать своим гостям все свое превосходство пред обществом
маленького города, где она, чуткая и живая женщина, погибает непонятая и неоцененная.
Между тем овдовел чиновник-помещик, владетель Мишина, той самой
маленькой деревушки, в которой у нас происходила
сцена с Обноскиным и его маменькой за Татьяну Ивановну.
Благосклонная
маленькая рука, опущенная на голову лохматого пса, — такое напрашивалось сравнение к этой
сцене, где чувствовался глухой шум Несбывшегося.
Мне приходилось, по расчету моих и его денег, — причем он уверял, что болты стоили ему по три гинеи за сотню, — непроверенные остатки. Я выделился, таким образом, из расчета пятьсот за триста пятьдесят, и между нами произошла
сцена. Однако доказать ничего было нельзя, поэтому я вчера же направился к одному сведущему по этим делам человеку, имя которого называть не буду, и я узнал от него, что наша партия
меньше как за пять тысяч не может быть продана, что цена держится крепко.
Это была она, знаменитая дива… С высоты колосников можно было видеть
маленькую женскую фигурку, кутавшуюся в теплый платок. Ее появление на
сцене вызвало настоящую бурю аплодисментов. Говорить о том, как поет Патти, — излишне. Особенно хороши были дуэты с Николини. Увы! нынче уж так не поют…
— Вы… вы… вы… — шептала она хрипло. — Я вас ненавижу… да. Сейчас разыгралась дикая и нелепая
сцена, но вы хуже в тысячу раз его с вашей бессильной добродетелью… У вас не хватит силенки даже на
маленькое зло. Вы — ничтожность, приличная ничтожность… Да, да, да…
Бубнов. Я говорю — старика-то кто-то уложил… (Шум на
сцене гаснет, как огонь костра, заливаемый водою. Раздаются отдельные возгласы вполголоса: «Неужто?», «Вот те раз!», «Ну-у?», «Уйдем-ка, брат!», «Ах, черт!». «Теперь — держись!», «Айда прочь, покуда полиции нет!» Толпа становится
меньше. Уходят Бубнов, Татарин. Настя и Квашня бросаются к трупу Костылева.)
Поэтому нам кажется даже, что артистка, исполняющая роль Катерины на петербургской
сцене, делает
маленькую ошибку, придавая монологу, о котором мы говорим, слишком много жара и трагичности.
И было на что рассердиться — в 1851 году Н. X. Рыбаков удачно дебютировал в «Гамлете» и «Уголино» на
сцене Малого театра. Канцелярская переписка о приеме в штат затянулась на годы. Когда, наконец, последовало разрешение о принятии его на
сцену, то Н. X. Рыбаков махнул рукой: «Провались они, чиновники!»
В Кружке он также пил чаек с изюмом и медом, бывал на всех спектаклях и репетициях Кружка, на всех премьерах
Малого театра, но в тот сезон сам не выступал на
сцене: страдал астмой.
Я с ним познакомился в первые дни моего поступления в Кружок, старшиной которого он был и ведал
сценой. Он все вечера проводил в Кружке, приходя поздно только в те дни, когда в
Малом театре бывали новые постановки. И всегда — с актерами — будь они большие, будь они
маленькие — днем завтракал в «Щербаках», а потом, когда они закрылись, к «Ливорно» и у Вельде, актерских ресторанчиках.
Его знали и любили все актеры, начиная с
маленьких, и он был дружен с корифеями
сцены, а в
Малый театр приходил как домой.
Собственно же семья у Григорьева была небольшая. Он сам, шестидесятилетний, могучий, не знающий устали старик, давно овдовел. Вторая, гражданская жена его, Анна Николаевна, настолько некрасивая, что ее даже на
сцену выпускать было нельзя, и дочь ее лет двадцати двух, актриса на
маленькие роли, Николаева, — обе почти незаметные существа, которые вели домашнее хозяйство, были скромны, молчаливы, ни с кем не ссорились и не сплетничали.
А. М. Максимов сказал, что сегодня утром приехал в Москву И. Ф. Горбунов, который не откажется выступить с рассказом из народного быта, С. А. Бельская и В. И. Родон обещали дуэт из оперетки, Саша Давыдов споет цыганские песни, В. И. Путята прочтет монолог Чацкого, а П. П. Мещерский прямо с репетиции поехал в «Щербаки» пригласить своего друга — чтеца П. А. Никитина, слава о котором гремела в Москве, но на
сцене в столице он ни разу не выступал, несмотря на постоянные приглашения и желание артистов
Малого театра послушать его.
Под
сценой было забранное из досок стойло, на гвоздях висели разные костюмы, у входа сидели солдаты, которым, поплевывая себе на руки,
малый в казинетовом пиджаке мазал руки и лицо голландской сажей. Далее несколько женщин белились свинцовыми белилами и подводили себе глаза. Несколько человек, уже вполне одетые в измятые боярские костюмы, грелись у чугуна с угольями. Вспыхивавшие синие языки пламени мельком освещали нагримированные лица, казавшиеся при этом освещении лицами трупов.
Косых (входит из левой двери и идет через
сцену). У меня на бубнах: туз, король, дама, коронка сам-восемь, туз пик и одна… одна
маленькая червонка, а она, черт ее возьми совсем, не могла объявить
маленького шлема! (Уходит в правую дверь.)
Домна Пантелевна. Для сцены-то для
сцены это точно, это уж что говорить! Она еще
маленькая была, так, бывало, не вытащить ее из театра; стоит за кулисами, вся трясется. Муж-то мой, отец-то ее, был музыкант, на флейте играл, так, бывало, как он в театр, так и она за ним. Прижмется к кулисе, да и стоит, не дышит.
Негина. Да нет, не разврат! Ах, какой ты! (Плачет.) Ты ничего не понимаешь… и не хочешь меня понять. Ведь я актриса, а ведь, по-твоему, нужно быть мне героиней какой-то. Да разве всякая женщина может быть героиней? Я актриса… Если б я и вышла за тебя замуж, я бы скоро бросила тебя и ушла на
сцену; хотя за
маленькое жалованье, да только б на
сцене быть. Разве я могу без театра жить?
По общему согласию, сочинили театральный устав, который утвердили подписями всех участвующих в театральных представлениях, и выбрали меня, несмотря на мою молодость, директором труппы, но, увы, ненадолго: едва успели мы сыграть комедию того же Коцебу «Брюзгливый» и
маленькую пиеску «Новый век», в которых я также отличился, как стечение несчастных обстоятельств на целый год удалило меня со
сцены.
Мы с девочкой Кларой двое оставались сторонними зрителями этой
сцены, и на нас никто не обращал ровно никакого внимания. Маню обнимали, целовали, ощупывали ее платьице, волосы, трогали ее за ручки, за шейку, ласково трепали по щечкам и вообще как бы старались удостовериться, не сон ли все это? не привидение ли? действительно ли это она, живая Маня, с своей
маленькой и слабою плотью?
Треплев. Нет, мама. То была минута безумного отчаяния, когда я не мог владеть собою. Больше это не повторится. (Целует ей руку.) У тебя золотые руки. Помню, очень давно, когда ты еще служила на казенной
сцене — я тогда был
маленьким, — у нас во дворе была драка, сильно побили жилицу-прачку. Помнишь? Ее подняли без чувств… ты все ходила к ней, носила лекарства, мыла в корыте ее детей. Неужели не помнишь?
Хотя я видел Щепкина на
сцене в первый раз, но по общему отзыву знал, что это артист первоклассный, и потому я заметил Писареву, что немного странно играть такую ничтожную роль такому славному актеру, как Щепкин; но Писарев с улыбкою мне сказал, что князь Шаховской всем пользуется для придачи блеска и успеха своим пиесам и что Щепкин, впрочем, очень рад был исполнить желание и удовлетворить
маленькой слабости сочинителя, великие заслуги которого русскому театру он вполне признает и уважает.
Шаховской знал это лучше всех; но как его пиеса была сопровождаема великолепным спектаклем, то есть множеством народа, певцов, певиц, танцовщиков и танцовщиц, то ее и нельзя было давать на
сцене Малого театра.